Литваки около Острой Брамы в Вильно

Пятнадцатый сюжет, под названием «Литваки под Острой Брамой в Вильно», завершает фантасмагорический рассказ о возвращении Хайма на малую родину в Смиловичах под Минском и одновременно приоткрывается занавес его дальнейшего путешествия в город Вильно (ныне г. Вильнюс).

В Вильно Хайм, будучи еще мальчишкой, отправляется после окончания минской рисовальной школы Кругера.  Тяга к познанию профессионального мастерства навсегда прерывает связь Хайма с малой Родиной, он больше никогда не вернется на Минщину. Сутин делает решительный шаг в сторону познания европейского мира, в котором продолжает вспоминать свой творческий путь, а именно возвращение на Родину через рисовальную школу в городе Вильно, основанную художником и выдающимся педагогом Иваном Трутневым.  

Школа в Вильно была не только одной из лучшей школой живописи в Российской Империи, в которой Хаим получил художественное образование, познакомился с будущими известными художниками парижской школы: Павлом Кременем, Михаилом Кикоиным и др, но и стала школой жизни с тяжелейшими испытаниями, школой, в которой было все: от глубокого разочарования в судьбе до настоящей, искренней, яркой 

дружбы на весь творческий путь мэтра. И в этот период их становления в новом мире, происходит разрыв устоявшихся правил, уходящих своими корнями в далекое детство, Сутин медленно разворачивается от иудаизма в сторону «новой веры».

Как и в предыдущих сюжетах, Хаим представлен рядом со своим другом – Пинхусом Кременем, соратником по нищенской жизни в интернациональном парижском общежитии «Улей». До трагического момента для обоих друзей, они в своем творчестве идут рука об руку, поддерживая живой интерес в познании нового, открывшегося пути с удивительными наставниками в живописи. Они молоды и полны жизненного задора, но отсутствие денег на самое необходимое, постоянный голод разрывают эту дружбу. В самый трагический момент жизни Кремень оказался рядом и успел вынуть Сутина из петли, которую великий будущий мэтр накинул на себя из-за отчаянной безысходности бытия. Пинхус спас его, а поступок бывшего друга воспринял как личную обиду. Когда его спрашивали: «Что вы думаете о Сутине?» Кремень судорожно сжимал свои тонкие губы, нервно дергал головой и, сверкая колючими серыми глазами из-под густых бровей, словно хищный зверек, отвечал запальчивым тоном: «Что? Сутин? Никогда о нем не слышал… Не знаю… Нет такого художника!..»

В представленном панно мы возродили потерянную дружбу живописцев, вернули их в творческую среду, где «неизменно в самом темном углу сидели Пинхус Кремень и Хаим Сутин. У Сутина были глаза затравленного зверя, может быть, от голода. Никто на него не обращал внимания. Можно ли было себе представить, что о работах этого тщедушного подростка, уроженца белорусского местечка Смиловичи, будут мечтать музеи всего мира»? (ав.Илья Эренбург).